Вид с Хайбриджской Водонапорной башни (High Bridge Water Tower) - высота 61 метр, вместимость 180 тонн воды, на Хайбриджский Резервуар.
Построен на Верхнем Манхэттене в 1872 году, имел емкость 40 тысяч тонн воды (в два раза больше, чем Кройтонский), питался из того же, Кройтонского Акведука. Разобран в 1934 году.
Никто из нас не решился сообщить ему, что в этой части нашего подхода куда меньше научности, чем кажется на первый взгляд. Вместо этого мы собрали все, что у нас было по общественным работам и зданиям Манхэттена, и погрузились в изучение системы городского водоснабжения.
Каждое убийство, совершенное Бичемом в 1896 году, происходило на речном берегу, из чего мы уже заключили, что для его кровавого ритуала важное эмоциональное значение играет соседство большого объема воды. Таким образом, в первую очередь нам предстояло сосредоточиться на тех участках системы водоснабжения, которые располагались недалеко от береговой линии. Выбор оказался невелик – более того, фактически у нас оставался только один вариант: акведук и башня Хай-Бридж, чьи трубы десяти футов в поперечнике доставляли чистую воду из штата Нью-Йорк на Манхэттен через Ист-Ривер с 1840-х годов. Правда, если Бичем действительно выбрал Хай-Бридж, то это станет первым убийством, совершенным севернее Хьюстон-стрит. Однако тот простой факт, что раньше он орудовал только в Нижнем Манхэттене, еще не говорил, что он не знаком с северной частью острова. К тому же всегда оставалась возможность, что Бичем на деле планирует посетить менее импозантную точку на своей карте, скажем, какую-нибудь насосную станцию, и надеется, что мы клюнем на очевидный вариант с Хай-Бридж.
– Но что насчет этой истории мальчика? – спросил Теодор, крайне расстроенный тем, что не может принимать более активного участия в обсуждении. – Этот «замок над городом» и так далее? Это совпадает с вашей гипотезой?
Сара указала, что, хотя с одной стороны это как нельзя лучше подтверждает нашу догадку (башня Хай-Бридж была возведена для уравновешения давления в водных резервуарах Манхэттена и действительно походила на высокую замковую башню), это вовсе не означает, что Бичем намерен унести жертву именно туда. Перед нами – крайне извращенный и изобретательный ум, объяснила Сара, обладатель которого прекрасно осведомлен о наших действиях и наверняка получил бы редкое удовольствие, пустив нас по ложному следу. Однако вряд ли Бичем осознает, что нам известно о его потребности находиться рядом с водой, – в конце концов, он сам может не отдавать себе в этом отчета, так что пока Хай-Бридж остается нашей первостепенной целью. Рузвельт с острым интересом выслушал объяснения Сары, кивая и потирая подбородок, а в конце оглушительно хлопнул в ладоши и провозгласил:
– Отлично, Сара! Не знаю, что бы сказали ваши родственники, присутствуй они при таком выступлении, но бог свидетель – я вами горжусь!
Его слова прозвучали настолько тепло и восхищенно, что Сара закрыла глаза на снисходительный тон и вернулась на место с довольной улыбкой.
Когда мы дошли до непосредственного распределения сил полиции в воскресную ночь, Теодор живо включился в процесс.
Ему хотелось лично отобрать людей для дежурства на башне Хай-Бридж, поскольку задание требовало недюжинной осторожности и терпения: любой намек на присутствие полиции – и Бичем исчезнет. Помимо наблюдения за мостом Хай-Бридж, Рузвельт намеревался подвергнуть тщательному осмотру все прочие мосты и паромные переправы, а кроме того, дополнительные наряды должны были регулярно патрулировать набережные как с восточной, так и с западной сторон. И наконец, группы детективов будут направлены во все дома терпимости, за которыми мы следили в ночь убийства Ломанна, хотя у нас были все основания считать, что Бичем похитит свою жертву где-то в другом месте.
Нам осталось только одно – распределить собственные роли в этой драме. Мне, Саре и братьям Айзексонам очевиднее всего было бы присоединиться к хай-бриджской группе, однако настал момент, когда я вынужден был объявить, что не смогу составить им в этом компанию, разве что позднее, ибо я намереваюсь отправиться с Крайцлером в оперу. На лицах моих друзей отразилось искреннее недоумение, но я не имел права раскрывать условия нашей сделки с Ласло, а благовидным предлогом не запасся. К счастью, прежде чем Сара и Айзексоны принялись выпускать но этому поводу пар, я получил помощь из совершенно неожиданного источника: Теодор тоже намеревался почтить вниманием грандиозный бенефис. Рузвельт объяснил это тем, что вряд ли мэр Стронг одобрит задействование столь значительных сил полиции в ночном расследовании убийств каких-то мальчиков-проституток. Однако если Рузвельта увидят на столь многолюдном и громком мероприятии, где кроме него будут присутствовать сам мэр и один-два члена Совета уполномоченных, это не привлечет ненужного внимания к нашей ночной охоте. Теодор поддержал и мое намерение появиться в опере, сказав, что это еще действеннее собьет с панталыку наших противников, а кроме того – и тут он буквально слово в слово повторил Крайцлера, – Бичем никогда не действует раньше полуночи, и нет причин полагать, что сейчас он изменит заведенному правилу. Мы с Рузвельтом запросто присоединимся к охоте сразу после окончания представления.
Перед лицом своего высочайшего начальства Айзексоны неохотно уступили. Но Сара не прекратила бросать на меня взгляды, исполненные подозрения, и дождавшись, когда остальные продолжат обсуждать расстановку сил, отвела меня в сторону.
– Он что-то затевает, Джон? – спросила она тоном, не допускающим уверток и возражений.
– Кто, Крайцлер? – ответил я, надеясь, что прозвучало убедительнее, чем мне показалось. – Нет, я так не думаю. Мы с ним давно собирались. – И дальше я чуть покривил душой: – Но если ты считаешь, что это плохо, я просто могу сказать ему, что…
– Нет, – быстро ответила она, только убежденности в ее голосе я не услышал. – То, что сказал Теодор, имеет смысл. Все равно у Хай-Бридж будем все мы, так что я не знаю, зачем ты нам понадобишься. – – Меня слегка взбесили ее слова, но показывать этого было нельзя. – И все же, – продолжала Сара, – три недели от него ни слова, а тут завтра ночью он вдруг появится? С чего бы? – Её взгляд блуждал по комнате, пока она перебирала вероятности. – Просто дай нам знать, если тебе покажется, что у него есть какой-то план, хорошо?
– Ну разумеется. – Сара одарила меня таким скептическим взглядом, что я на нее вытаращился. – Сара, ну почему бы я тебе этого не сказал?
На это она ответить не могла; на это и я ответить бы не смог. Только одному человеку были известны подлинные причины моей скрытности, и он не был готов их раскрыть.
Хотя всем нам было крайне важно хорошенько отдохнуть перед воскресным предприятием, еще важнее казалось мне выйти в город в субботу вечером и попробовать отыскать того уличного мальчика, о котором рассказывал Джозеф. Но без имени и описания его внешности шансы наши были невелики; ночь сгущалась, а они становились все меньше. Прочесав кварталы Нижнего Ист-Сайда, Гринвич-Виллидж и Филея, служившие основными пристанищами таких субъектов, мы снова обошли все дома терпимости, предлагавшие мальчиков клиентам. Но везде на нас смотрели непонимающе, а затем попросту отмахивались. Мы ищем мальчика, говорили мы, он работает на улице, возможно, собирается в скором времени выйти из игры (хотя мы помнили, что если Бичем продолжает следовать обычной схеме, он должен был сказать жертве, чтобы та не афишировала свой уход); мальчика, который был другом Джозефа из «Золотого Правила» – да-да, того, которого недавно убили. Сколь мизерны бы ни были шансы, они сразу же перечеркивались последним вопросом: все, с кем мы заговаривали, немедленно приходили к мысли, что мы ищем убийцу Джозефа, и не желали впутываться в это дело. К полуночи до нас дошло, что если мы действительно хотим отыскать мальчишку, нам придется сделать это с помощью Бичема – при условии, что тот не убьет его прежде.
Подобный вывод отрезвил нас так, что мы немедленно разъехались по домам. На этот раз каждому было ясно: мы ожидаем встречи с убийцей уже не так, как раньше, и дело здесь не только в том, что нам многое известно о нем и его прошлом; нас неотступно преследовало чувство, что предстоит конфронтация, и она в немалой степени, пусть и бессознательно, подготовлена самим Бичемом, а потому станет намного опаснее, чем мы предполагаем. Это правда – мы с самого начала допускали, что в поведении убийцы сквозит желание быть остановленным; но теперь мы осознавали, что у этого желания есть и катастрофическая, даже апокалиптическая сторона, и «остановка» эта повлечет за собой жестокое насилие по отношению к тем, кто ему эту услугу окажет. Конечно, мы вооружены, и с учетом полицейского прикрытия у нас есть численный перевес в десятки, а то и сотни раз, но человек этот всю свою кошмарную жизнь успешно противостоял и не таким испытаниям, более того – вышел из них победителем уже тем, что пережил их. Вдобавок даже результат скачек не определяется одной лишь статистикой; в расчет берутся непостижимые факторы породы и тренировки. И если учитывать подобные факторы в нашем грядущем предприятии, исход его выглядит совершенно иначе даже с учетом огневой мощи и численного перевеса. Так что я совершенно не был уверен, что при таком расчете преимущество – не на стороне Джона Бичема.
........................................
Начало 90-х, простая американская семья достатка несколько выше среднего во главе с мамочкой-архитектором, решает продать свой старинный особняк, чтобы на вырученные деньги построить "дом мечты" по проекту оной мамы. Однако, потусторонние жильцы давно безлюдного особняка имеют другие планы на жилплощадь. Не думайте, что если я так поерничал пересказывая сюжет, по которому снят компанией Netflix сериал Призраки дома на холме, то это эдакое юмористическое произведение в стиле "Семейки Адамс". Нет, это реальный хоррор от которого стынет кровь в жилах. Конечно, это не фильм "Другие" с Николь Кидман, после просмотра которого у меня сгорел компьютер, но я не смог досмотреть даже до конца первой серии.
Journal information