
Теодор Рузвель с персоналом штаб-квартиры Департамента Полиции Нью-Йорка (NYPD) в 1896 году
– Что ж, – тихо подвела она итог, оглядывая свою семью. – Должно быть, у вас действительно неотложное дело, если вы надеетесь превозмочь вот это лобби. – Она повернулась к нам, и в ее мерцающих, довольно экзотических глазах вспыхнул огонек понимания. – Впрочем, насколько я знаю, сейчас у вас все дела неотложные. – Я коротко кивнул, после чего Эдит громко хлопнута в ладоши. – Ну все, мое кошмарное отродье! Вы уже наверняка разбудили Арчи, поэтому не вымыть ли всем вам руки перед обедом? – (Младшенькому Арчи тогда исполнилось всего два года: юный Квентин, чья безвременная гибель в 1918 году так подкосила Теодора эмоционально и физически, в 1896-м на свет еще не появился.) – И за столом – никаких гостей, кроме людей, – продолжала Эдит. – Я не шучу, Тед. Помпеи прекрасно чувствует себя на кухне.
– А вот Пэтси – отнюдь, – ухмыльнулся Тед. Неохотно, однако без особых протестов дети рассеялись, а мы с Сарой двинулись вслед за Теодором в его набитый книгами кабинет.
Несколько столов и секретеров в этой просторной комнате занимала текущая работа, а также изобилие раскрытых справочников и развернутых карт. Теодор очистил для нас два стула перед самым большим и загроможденным столом у окна, и мы расселись. В отсутствие детей Рузвельт как-то притих, что показалось мне странным, имея в виду события в Управлении, разгоревшиеся в последние дни. Мэр Стронг потребовал отставки одного из врагов Рузвельта по Совету уполномоченных, и хотя противник вовсе не собирался сдаваться без боя, все указывало на то, что верх в битве одерживает мой друг. Я поздравил его с этим, но Теодор только отмахнулся и упер кулак в бедро.
– Я просто не знаю, Джон, во что все это выльется, – мрачно сказал он. – Иногда мне кажется, что дело, которое мы начали, можно решить только на уровне всей метрополии. В этом городе коррупция – мифическая гидра, только на каждую отрубленную голову отрастает не семь, а тысяча новых. Даже не знаю, достанет ли сил у нынешней администрации что-либо значимо изменить. – Однако долго пребывать в подобном настроении было не по Рузвельту. Он схватил какую-то книгу, грохнул ею по столу и ласково оглядел нас сквозь пенсне. – Ладно, к вам это отношения не имеет. Рассказывайте, какие новости.
Но сразу выложить эти новости оказалось нелегко, и едва нам с Сарой наконец это удалось, Теодор обмяк в своем кресле, бессильно откинувшись на спинку, словно меланхолия его получила новый повод для расцвета.
– Меня тоже беспокоило, как Крайцлер отреагирует на это зверство, – тихо сказал он. – Но, каюсь, мне и в голову не пришло, что он может вообще от всего отказаться.
Тут я почувствовал, что пришло время открыть Теодору подлинную историю отношений Крайцлера и Мэри Палмер: не зная всей правды, он никогда не сможет понять масштабов трагедии, потрясшей Ласло. Памятуя о том, что и Теодору доводилось терять самое дорогое в жизни, его первую жену, я рассчитывал, что он поймет горе Крайцлера. И он понял, но морщина сомнения по-прежнему пересекала его лоб.
– Стало быть, вы хотите продолжить дело без него? – спросил Теодор. – Вы настолько уверены в своих силах?
– Уже сейчас мы знаем достаточно, – моментально отозвалась Сара. – К тому времени, когда он опять выйдет на охоту, мы будем знать все.
Теодор удивился:
– И когда сие произойдет?
– Через восемнадцать дней, – ответила Сара. – 21 июня.
Сцепив руки на затылке, Рузвельт начал медленно покачиваться в кресле, внимательно поглядывая на Сару. Затем повернулся ко мне.
– А ведь из игры он вышел не только из-за горя, правда?
Я покачал головой.
– Нет, не только. Он всерьез усомнился в здравости собственных суждений и своих способностей. До сих пор мне даже не приходило в голову, насколько его изводят эти… сомнения в себе. Обычно ему удается их скрывать, но они возвращаются.
– Да, – кивнул Рузвельт, не переставая покачиваться. – Его отец. – Мы с Сарой быстро переглянулись: нет, никто из нас не мог рассказать об этом Рузвельту. Теодор кротко улыбнулся. – Помните тот бой, наш с Крайцлером, в гимнастическом зале «Хеменуэй», а, Мур? А ночь после? В какой-то момент мы с ним вновь подняли вопрос о свободе воли – и, кстати, во многом сошлись… В общем, после этого он спросил, где я учился боксировать. Я рассказал о своем отце, который в детстве оборудовал мне маленький зал и научил, что активные упражнения – мой единственный шанс преодолеть болезни и астму. Крайцлер же тогда спросил, что произошло бы – вполне гипотетически, – если бы я принудил себя к сидячему образу жизни, и я ответил: все, чему меня обучили и что мне дорого, подвигло меня к деятельной жизни. Сам того не ведая, я подтвердил его точку зрения. Затем из чистого любопытства я поинтересовался о его отце, про которого часто слышал в Нью-Йорке. И тут Ласло круто изменился. Этого я никогда не забуду. У него забегали глаза, и мне впервые показалось, что он опасается смотреть мне в лицо. И еще он инстинктивно схватился за свою покалеченную руку, едва я упомянул о его родителе. Я что-то заподозрил. Что там говорить, меня привела в ужас одна мысль о том, какой могла быть его жизнь. Тем не менее я был зачарован тем, насколько его жизнь отличалась от моей. Я часто задавал себе этот вопрос и не мог найти ответа: каким должен видеть мир молодой человек, для которого злейший враг – его собственный отец?
Ни я, ни Сара тоже не нашлись, что на это ответить. Несколько минут мы просидели в тишине, пока ее не нарушил неистовый вопль Элис из-за двери:
– Меня совершенно не волнует, что это Strix varia varia, Теодор Рузвельт-младший! Это не повод, чтобы скормить ему мою змею!
Мы тихонько рассмеялись и вернулись к делам насущным.
– Итак, – произнес Теодор, громыхнув по столу еще одной книгой. – Следствие. Скажите мне вот что: теперь, когда у нас есть имя и приблизительное описание преступника, почему не устроить обычную облаву? Пусть мои люди перевернут весь город сверху донизу.
– И что они сделают, когда найдут его? – отозвалась Сара. – Арестуют? За что? Улики?
– Он ведь куда умнее, – согласился я. – У нас нет свидетелей, нет прямых улик, которые примет суд. Только домыслы, отпечатки пальцев да записка без подписи…
– Где даже почерк меняется несколько раз, – вставила Сара.
– И один Господь ведает, что еще он может совершить, если его арестуют, а потом неминуемо выпустят, – продолжал я. – Нет, правы были братья Айзексоны – мы должны его взять с поличным, при совершении очередного преступления и никак иначе.
Теодор выслушал все это, медленно кивая головой.
– Ну хорошо, – в итоге произнес он. – Боюсь, перед нами новые испытания. Отход Крайцлера от дел, как это ни удивительно, мне работы не облегчает. Мэр Стронг пронюхал, насколько неумолимо я разыскиваю Коннора и почему. Он считает эти поиски еще одним плодом некоей тайной связи Управления и доктора Крайцлера, и попросил меня не рисковать своей должностью, идя на поводу у личной дружбы с Ласло и обращаясь к неприкрытой агрессии. Кроме того, до него дошли слухи, что братья Айзексоны проводят независимое расследование убийств мальчиков-проституток, и мэр мне приказал не только их остановить, но и вообще заниматься этим делом с сугубой осторожностью. Я так понимаю, вы не знаете о неприятностях прошлой ночью.
– Прошлой… ночью? – переспросил я.
Рузвельт кивнул:
– На территории Одиннадцатого участка состоялось что-то вроде собрания, предположительно – в знак протеста против того, как власти разбираются с убийствами. Зачинщиками выступила группа немцев, и они первоначально утверждали, что акция у них – политическая, хотя виски там хватило бы, чтобы спустить на воду небольшой сухогруз.
– Келли? – спросила Сара.
– Не исключено, – ответил Рузвельт. – Определенно утверждать можно только одно: там все уже начало выходить из-под контроля, когда их разогнали. Политические последствия этого дела с каждым днем все серьезнее – и мэр Стронг, боюсь, достиг того прискорбного состояния, когда забота о последствиях каких-либо мер приводит лишь к параличу. В этом деле он не желает никаких опрометчивых шагов. – Теодор умолк и состроил Саре не вполне серьезную хмурую гримасу. – Больше того, до него доходят разные слухи, Сара, о том, что вы работаете с Айзексонами. Как вам известно, у многих вызывает сильнейшее неприятие тот факт, что расследованиями убийств занимается женщина.
– Значит, я удвою свои усилия, – невинно улыбнулась Сара, – дабы тайное осталось тайным.
– Гм-м… да, – неуверенно протянул Теодор. Несколько секунд он вглядывался в наши лица, затем кивнул. – Вот что я имею вам предложить. Восемнадцать дней – ваши. Найдите все, что сможете. Однако двадцать первого числа я желаю услышать подробный отчет обо всех ваших находках, с тем чтобы я отрядил особо доверенных офицеров на все возможные места преступлений и пути отхода. – Рузвельт впечатал мясистый кулак в ладонь. – Больше никакой резни я не потерплю.
Я глянул на Сару – та быстро обдумала предложение и уверенно кивнула.
– Можно оставить детектив-сержантов? – спросил я.
– Разумеется, – отозвался Рузвельт.
– Решено. – Я протянул руку Теодору, и тот пожал ее, снимая другой рукой пенсне.
– Я только надеюсь, что вы за это время действительно узнали много, – сказал Рузвельт, пожимая руку Сары. – Мне бы не хотелось оставлять должность, не разрешив этого дела.
– Так вы планируете уйти, Рузвельт? – подначил его я. – Выходит, Платт все же поджаривает вам пятки?
– Ничего подобного, – буркнул Теодор. Теперь настал его черед лукаво явить мне впечатляющий оскал. – Однако партийные съезды не за горами, Мур, а за ними последуют выборы.
Нашим выдвиженцем будет Маккинли, если я не ошибаюсь, а демократам, похоже, достанет глупости выдвинуть Брайана. Так что осенью победа будет за нами .
Я понимающе кивнул:
– Участвуете в кампании?
Теодор скромно пожал плечами:
– Мне сообщили, что для меня найдется занятие – как в Нью-Йорке, так и в западных штатах…
– И если Маккинли действительно слов на ветер не бросает…
– Ладно, Джон, – саркастически усмехнулась Сара. – Ты же знаешь, как комиссар относится к таким спекуляциям.
У Рузвельта округлились глаза:
– Вы… Вас, дамочка, похоже, слишком долго не было в Управлении – какая дерзость! – Впрочем, он тут же успокоился и жестом указал нам на дверь. – Давайте, проваливайте. У меня здесь еще целые залежи официальных бумаг, а это дело на всю ночь, ибо кто-то увел у меня секретаршу.
........................................
Вот сидишь на самоизоляции.. ну с пивом то проблем никаких - "магнит" через дорогу, но ходить искать, где можно купить воблу все таки приходится остерегаться. И тут на помощь приходит интернет-магазин "Рыба моей мечты", где можно заказать с доставкой до дома настояющую астраханскую воблу. Вы скажете, "990 рублей за связыку из 10-12 рыбок - это дорого", а я отвечу, что это не рыбки, а самый деликатесный вид воблы - вобла-гигант. В общем, заказывайте, а том потом будете долго жалеть, что закусывали пивко каким то банальным лещом, а то и вообще - бутербродами с колбасой.
Journal information