Интерьер помещения ресторана Delmonico's в 1897 году. Скорее всего, весной предыдущего года обстановка там была такой же.
Фото Bayron Company
– А если человек ранее не привлекался к суду? – спросил Крайцлер.
– Тогда, как я уже говорил, – пожал плечами Маркус, – нам не повезет. – Крайцлер обескураженно глянул на него, но Маркус, насколько я заметил, смотрел исключительно в тарелку, гадая, действительно ли поток еды иссякнет, когда беседа зайдет в тупик. Затем детектив-сержант прочистил горло. – Увы, но это так, доктор, не повезет так же, как не везет Управлению с его нынешними методами. Хотя, конечно, я изучал и другие, которые в данном случае могут оказаться для нас полезными. Люциус озабоченно взглянул на него.
– Маркус, – пробормотал он, – я по-прежнему неуверен, к тому же они пока не приняты…
Тот ответил так же тихо и быстро:
– Не приняты в суде. Но в расследовании могут иметь смысл. И мы с тобой это уже обсуждали.
– Джентльмены, – громко сказал Крайцлер. – Может, вы поделитесь вашим секретом?
Люциус нервно отхлебнул шамбертена.
– Это пока теория, доктор, и нигде в мире ее плоды не считаются судебной уликой, но… – Он посмотрел на Маркуса, будто взвешивая, лишил его брат своим выпадом десерта или нет. – Ну ладно, ладно. Продолжай ты.
– Это называется дактилоскопия, – тоном заговорщика произнес Маркус.
– О, вы имеете в виду отпечатки пальцев? – спросил я.
– Именно, – ответил Маркус. – Таков общеупотребительный термин.
– Но, – вмешалась Сара, – я не хочу обидеть вас, детектив-сержант, однако дактилоскопию отвергли все полицейские департаменты мира. Научно ее выводы пока недоказуемы и с ее помощью не раскрыли еще ни одного дела.
– Не вижу в этом ничего обидного, мисс Говард, – ответил Маркус, – и, надеюсь, вы в свою очередь тоже не обидитесь, если я скажу, что вы заблуждаетесь. Наука ее подтверждает и несколько дел благодаря этой методике уже были успешно расследованы – хотя и не в той части света, о которой вы наслышаны.
– Мур, – перебил его Крайцлер, довольно резко обратившись ко мне, – я теперь понимаю, каково бывает вам порой в моем обществе. Дамы и господа, я опять совершенно потерял нить разговора.
Сара принялась объяснять Ласло, о чем идет речь, но после его остроты я не мог удержаться и отыгрался на славу. Дактилоскопия или снятие отпечатков пальцев (я старался объяснять по возможности максимально снисходительным тоном) уже не один десяток лет обсуждалась в качестве универсального метода опознания любых человеческих особей, в том числе – преступников. Исходная научная предпосылка заключалась в том, что отпечатки пальцев с возрастом человека не меняются. Однако множество антропологов и врачей упорно отказывались принять сей факт, несмотря на все возрастающее количество подтверждений и успешных практических демонстраций. К примеру, в Аргентине – той части света, о которой, по мнению Маркуса Айзексона, в Америке и Европе понятие самое приблизительное – снятие отпечатков пальцев было даже официально проверено в деле, когда провинциальный полицейский офицер по фамилии Вучетич в Буэнос-Айресе воспользовался этим методом, расследуя зверское убийство двух маленьких детей тяжелым тупым предметом.
– И таким образом, – сказал Крайцлер, когда на пороге кабинета вновь выросли наши официанты с petits aspics de foie gras в руках, – я так понимаю, это серьезный отход от системы Бертильона.
– Не совсем, – ответил Маркус. – Они все еще борются друг с другом. Хотя надежность отпечатков пальцев наглядно продемонстрирована, методу многие сопротивляются.
– И следует запомнить важнейшую вещь, – добавила Сара: как приятно видеть, что теперь она читает лекцию Крайцлеру! – Отпечатки пальцев могут точно указать на того, кто побывал на месте преступления. Это идеально подходит для нашего… – Она осеклась и сразу же сникла. – У этого есть будущее.
– И каким образом получаются эти отпечатки? – спросил Крайцлер.
– Существует три основных метода, – ответил Маркус. – Во-первых, видимые отпечатки, которые могут быть оставлены рукой, испачканной в краске, крови, чернилах или в чем-нибудь еще, на какой-либо поверхности. Далее следуют пластические, оставляемые человеком на оконной замазке, глине, мокрой штукатурке и так далее. И, наконец, самые трудные – латентные, то есть скрытые отпечатки. Если вы, доктор, возьмете в руку вот этот бокал, ваши пальцы оставят на нем след пота и жира, выделяемого телом. И если я подозреваю, что вы касались этого бокала… – Маркус достал из кармана два маленьких флакона: в одном находился сероватый порошок, во втором – некая черная субстанция, также порошкообразная. – Я посыпаю поверхность, которой вы касались, алюминиевой пудрой, – он потряс флаконом с серым порошком, – либо угольной пылью, – и в качестве иллюстрации он поднял черный флакон. – Выбор зависит от цвета поверхности. Белое применяется на темных объектах, черное – на светлых. Для бокала подойдет и то, и другое. Пудра прекрасно впитывается потом и жировыми выделениями и являет нам великолепные четкие отпечатки.
– Поразительно, – произнес Крайцлер. – Но почему же тогда, если было официально доказано, что человеческие отпечатки не совпадают между собой и не меняются с возрастом, эта методика не может служить официальной уликой в суде?
– Люди не любят перемен, даже если это перемены прогрессивные. – Маркус отложил флаконы и улыбнулся. – Но, я уверен, вам это известно, доктор Крайцлер.
Крайцлер кивнул и, отодвинув тарелку, выпрямился на стуле.
– Я вам очень признателен за крайне познавательную беседу, – сказал он, – однако чувствую, детектив-сержант, что в ней имеется двойное дно.
Маркус вновь повернулся к брату, но тот лишь покорно пожал плечами. После чего Маркус полез во внутренний карман пиджака и достал оттуда какой-то плоский предмет.
– Есть шансы, – начал он, – что и сейчас коронер ни за что не обратит внимание на подобную вещь, а три года назад – и подавно. – И он уронил на стол маленькую фотографию, над которой немедленно склонились наши головы. Это был снимок нескольких белых предметов, видимо – костей, как я догадался мгновением спустя. Но более ничего об этом снимке я сказать не мог.
– Пальцы? – вслух поинтересовалась Сара.
– Пальцы, – ответил Крайцлер.
– А точнее, – добавил Маркус, – пальцы левой руки Софии Цвейг. Обратите внимание на ноготь большого пальца, он здесь хорошо виден. – Он достал из кармана увеличительное стекло и протянул нам, после чего откинулся назад и принялся жевать foie gras .
– Похоже, – задумчиво произнес Крайцлер, когда лупу у него из рук приняла Сара, – на нем синяк. Пo крайней мере, какое-то пятно.
– Мисс Говард? – Маркус посмотрел на Сару. Та поднесла лупу ближе к глазам и наклонилась к фотографии. Ее глаза сощурились, а затем удивленно расширились:
– Я вижу…
– Видишь что? – Меня, как четырехлетку, переполняло нетерпение.
Ласло наклонился и посмотрел на снимок через ее плечо. Его удивление было еще более заметным и ярким, нежели у Сары:
– Господи боже, уж не думаете ли вы, что…
– Что, что, что? – затараторил я, после чего Сара наконец протянула мне лупу и снимок. Следуя инструкциям, я вгляделся в ноготь на большом пальце. Без увеличительного стекла на нем и впрямь красовалось нечто вроде синяка. А при увеличении на ногте четко различался след пальца, оставленный рукой, вымазанной в чем-то черном. Я замер в изумлении.
– Нам очень повезло, – сказал Маркус. – Хоть отпечаток частичный и для настоящей идентификации этого недостаточно. Каким-то образом он остался и после коронера, и после похорон. Субстанция, кстати сказать, – кровь. Возможно, самой девочки, возможно, ее брата. Но отпечаток, вне всякого сомнения, слишком велик, чтобы принадлежать детям. Гроб прекрасно сохранил его. а теперь у нас он прочно зафиксирован.
Крайцлер поднял голову – он сиял, насколько этого от него вообще можно было ожидать:
– Дорогой мой детектив-сержант, это настолько же впечатляюще, насколько и неожиданно!
Маркус отвернулся, смущенно улыбаясь, и тут с прежней тревогой в голосе вступил Люциус:
– Прошу вас, не забывайте, доктор: это не имеет юридической или судебной силы. Это всего лишь зацепка и может служить только расследованию, не более.
– А более и не требуется, детектив-сержант, кроме разве что… – Ласло дважды хлопнул в ладоши и обратился к официанту, возникшему на пороге: – Десерта! Который вы, джентльмены, более чем заслужили.
Официанты унесли остатки нашего ужина и вернулись с грушами – вымоченными в вине, зажаренными во фритюре, посыпанными сахарной пудрой и политыми абрикосовым соусом. Я подумал, что Люциуса при виде их хватит удар. Крайцлер по-прежнему не спускал с братьев глаз.
– Это был действительно достойный труд. Но я боюсь, джентльмены, вам пришлось выполнять его, основываясь на не вполне… верных данных. За что приношу свои извинения.
Вслед за этим мы объяснили братьям Айзексонам истинную причину нашего расследования – за грушами и последовавшими за ними не менее прелестными птифурами. Ничто не замалчивалось – ни состояние тела Джорджио Санторелли, ни проблемы с Флинном и Коннором, ни наша встреча с Рузвельтом, ни беседа Сары с миссис Санторелли. Никто из нас не приукрашивал предмет наших поисков – человека, за которым мы охотились. Крайцлер сказал, что убийца, возможно, неосознанно подталкивает нас к поискам, но сознательно сосредоточен на одном насилии, и стоит нам лишь подобраться к нему поближе, насилие это может обратиться и на нас. Предостережение заставило Маркуса и Люциуса на миг примолкнуть – особенно после того, как им стало ясно, что все действия мы должны предпринимать втайне: официальные власти в случае разоблачения открестятся от нас. Но перспектива окрылила обоих. Любой хороший детектив ощутил бы на их месте то же самое – это был единственный шанс в жизни: проверить новую методику, причем вне удушающей хватки управленческой бюрократии, и, не исключено, сделать себе имя, если дело закончится успехом.
И должен признаться: после всей той еды, что мы поглотили, и вина ей под стать подобный вывод был просто неизбежен. Какими бы экстравагантными порой ни казались нам троим манеры братьев Айзексонов, их работа перевешивала все сомнения: за один день мы получили основное представление о физическом облике нашего убийцы, оружие преступления и, больше того – наглядный отпечаток конкретного физического свойства, который мог рано или поздно изобличить преступника. Добавьте к этому плоды Сариной инициативы – первое представление о том, что общего у всех жертв убийцы, – и для человека в некотором подпитии успех становился более чем осязаем.
Вместе с тем мне казалось, что моя собственная роль в расследовании пока что довольно второстепенна. Я не внес за сегодняшний день никакого вклада, разве что сопроводил Сару к Санторелли. Поэтому когда мы, считайте, вынесли Люциуса к кэбу, а на часах у Дэла пробило два, я зарылся в свой довольно-таки одурманенный разум, стараясь отыскать способ это положение исправить. Возникшая идея была тоже не трезва. Посадив Крайцлера и Сару в ландо (Ласло пообещал довезти ее до Грамерси-парка) и пожелав всем спокойной ночи, я отправился на юг. В «Парез-Холл».
........................................
Сейчас я выскажу некое мнение, которое может отвратить вас от желания Сериал 13 причин, почему смотреть онлайн. Но не торопитесь ! Суть в том, что в этом году американская телеиндустрия предложила довольно необычное решение - перенос подростковой тематики с традиционного формата ситкома в формат горизонтальной теледрамы. И если рассматривать в этом контексте "13 причин почему", то несложно найти некоторое обращение к корням, к тому самому "рыжему Арчи", которому в этом году уже посвящен соответствующий сериал. Однако, сюжет "13 причин" свеж как майская роза и оригинален, как снег во все том же мае, так что вы явно не разочаруетесь посмотрев все серии первого сезона.
Journal information